Искушения, возникшие в течении 1-го часа с момента старта очередной поездки в глубинку, предвещали что всё будет не просто. Водитель «промахнулся» - проехал поворот на Тверскую. Далее, вместо поворота на Ленинградского шоссе повернул на Волоколамское. Раздраженно он заявил: «Не надо было бы мне «по-дубовому» слушать вас, а ехать по своему усмотрению». Я: «нет дружок, так не пойдёт. Ты совсем недавно вступил в общину, а уже ни с кем не советуешься, игнорируешь старших по послушанию».

У руин Покровской церкви с. Кава прочитали 6-й час. Печальная картина. Совсем недавно, на проповеди в Даниловом монастыре, я говорил о контрасте, который являют собой руины храмов в глубинке с дворцами-крепостями здесь дачников из Москвы. Можем ли мы надеяться на милость Божию, если так относимся к храмам? Пронзила мысль: «Во многих местах ещё не начиналось церковное возрожденине, а уже замаячили сполохи новых гонений». На вечерне у поклонного креста в д. Бронино в канун престольного праздника было 5 человек местных. Крест здесь был установлен нами в начале декабря, на месте часовни свщмч. Власия. На молебне с тёплым чувством помянул именинника – духовника Пафнутьево-Боровского монастыря схиархимандрита Власия. Необычный человек, тёплый, светлый. Несколько лет тому назад в разгар мощного искушения – брожения на приходе попросил его духовной поддержки. Сообщил ему имя главного смутьяна с просьбой помолиться о нём. Этот человек очень агрессивно стремился уничтожить «это змеиное гнездо» (так он нас называл). Прихожане нашего храма побывавшие у о. Власия рассказывали, что поведав батюшке о наших проблемах, намеревались спросить об N. Каково же было их удивление, когда они, не успев назвать имя этого человека, услышали от о. Власия: «N – нехороший человек, стремится разрушить вашу общину». Сам N, когда ему это передали, как-то стушевался, скукожился и обмяк. Весь его агрессивный запал вышел. Больше от него никаких нападок мы не испытывали.

Беседую с членом нашей общины рабой Божьей Еленой, приехавшей за неделю до нас.

- «Ну как здесь дела и настроения»?

Рассказала о том как начали покрывать железом крышу на трапезной части Скорбященской церкви с. Залазино. «Были реплики, что мы долго служим». Странно. Во-первых в субботу вечером мы служим здесь только утреню и ту с сокращениями, а точнее кое-что читаем «втай», например 2-ю кафизму. Утром в воскресенье входные молитвы я начинаю в 7.15. С 8.00 начинаем читать полуношницу и часы. Собственно литургия начинается около 9.30 (о чём висит объявление). Проповедь, а чаще беседу, не затягиваю, начинаю её после того как все приложатся ко кресту. Казалось бы, если тебе непривычна уставная служба, кажется долгой, тяготит, приходи к середине утрени, к полиелею или уходи после прикладывания к Евангелию. Нет, хочется быть полностью и недолго. Как будто такие люди испытывают дискомфорт от того, что кто-то молится без них. Спрашиваю Елену: «Завтра причащаться собираетесь»? Замялась: «Ой, тут так кормят, буквально заставляют есть мясо, ну просто невозможно!» По глазам вижу, уже изучил, ответ не без хитринки – если бы очень захотела всё-бы решилось. Елена продолжает: «Договорилась с очередной прихожанкой об ужине в субботу после службы. Дала ей список постных продуктов (все ведь причащаемся). И представляете, пришла староста, увидела список и говорит: «Не занимайтесь ерундой, ешьте всё. По крайней мере поставим скоромные блюда, пусть кто хочет ест». Вот такой уровень сознательности…

Водооосвятие по случаю престола в Бронино служили в доме Т. Освятили её дом – здесь в зимнее время можно будет молиться в воскресные и празничные дни жителям деревни. После водоосвятия обошли с молебным пением св. Власию всю деревню. В общей сложности пробыл на воздухе несколько часов – а он здесь чистейший. У себя на Берсеневке нахожусь в основном храме и в келье – и вот такая компенсация за затворнический образ жизни. Деревенское угощение – «всё домашнее, свеженькое». Особенно понравился суп с грибами и фасоль с сушеными сухариками. – «А сколько мы должны за освященине дома?» - спрашивает Т. На подобные вопросы у нас ответ один: «это не обязательно».

Конечно, деньги бы не помешали, хотя бы на тот же бензин, но опыт показывает что лучше этот вопрос не будировать – «Ищите прежде царствия Божия, а всё остальное приложится вам». Впрочем, когда Елена по ошибке одев чужое пальто, снова вернулась в Бронино, ей передали значительную сумму, которая пошла на бензин.

Вечером в селе Зеленом в притворе руинированной деревянной Никольской церкви под память святителя Алексия, митрополита Московского совершили полиелейную службу. Память св. Алексия здесь один из престольных праздников. Утром за обедней все причащались запасными Святыми Дарами. Затем был молебен святителю с водоосвящением. В субботу обедницу совершали в молитвенном доме с. Прудово. Здесь нас порадовал «прорыв» – единственная прихожанка раба Божия Любовь, сдавшая было ключи от дома, вновь вернулась в строй. Вечерню накануне служили в деревянной Казанской часовне д. Иваньково. Здесь как всегда на службе никого из местных не было. В субботу после обеда вечерню служили в Петропавловской церкви с. Назарово. В каменном храме было очень холодно. Рядом небольшой деревянный храм в честь святых Царственных Мучеников. Зимой в этом храме было бы удобнее служить, так как там есть печка. Дачники из Москвы, у которых ключи от этого храма, зимой здесь не появляются, а телефон их не отвечает… Утреню в субботу и литургию в воскресенье как всегда служили в Залазино. На службе было 10 человек из местных. За трапезой долго беседовали со старостой. Она рассказала много интересного: о том как после того как убрали клуб из храма вывезли огромное количество мусора. Из летней части храма, где держали скот, вывезли 24 телеги с кожей и костями животных. О том как в 90-е годы за бесценок у местных жителей скупали земельные паи, а продавали их в 7 раз дороже. Школу закрыли, когда в ней было около 50-ти учащихся. Сейчас в селе нет никакого производства. Есть только 8 оплачиваемых работников: 5 в магазине, библиотекарь, медсестра и сотрудница почты. Когда староста стала рассказывать о ситуации в селе, о том какой размах приобрело пьянство, о случаях самоубийств и разврата я пришел в ужас. Неудобно было старосте, когда парализовало одного 50-ти летнего мужика – через неделю после того как он отказался помочь ей по храму («Я безбожник» – сказал тогда он ей). Хотя он и понял за что его постигла такая беда, но пить не перестал.

Вечерню в воскресенье служили в молитвенном доме с. Вышково. Здесь как всегда многолюдно – на длинной лавке все не вместились. Как и на других точках после службы проводил беседу по книге Деяний святых апостолов. Все прикладывались к частицам мощей святых мучениц Фотинии Самаряныни и Фелицитаты (каждый раз мы привозим в эти места какую-либо святыню). Помолились ещё у поклонного креста в с. Кузовино. Крест был установлен на месте разрушенного Троицкого храма.

Накануне отъезда вижу сон: вроде я в Крыму, уже российском, на каком-то общественном мероприятии. Согласно программе начинаю с прихожанами молебен. Появляется украиноязычный священник и явочным порядком включается в службу. В принципе я всегда рад, когда кто-то мне сослужит. Я уже было намеревался распределить возгласы, как вдруг этот священник странно себя повел – стал повторять за мной слова, иногда при этом их искажая. Делаю ему знаки – в ответ ноль внимания. В конце концов в сердцах говорю: «Так я служить не могу и не буду»! Отойдя в сторону начинаю разоблачаться. Вопреки моим ожиданиям мой демарш не произвёл никакого впечатления ни на организаторов данного мероприятия, ни на самого этого священника. Он как будто этого ждал, стал рьяно продолжать молебен. У меня возникло сомнение: правильно ли я поступил? Ведь по сути я оставил поле и оказался на обочине. И неизвестно, что это за священник – вполне возможно что филаретовец – раскольник. Спохватившись, обращаюсь к руководству – может быть мне явочным порядком вернуться к совершению молебна? В таком случае нужно будет оттеснить этого незванного гостя. Этот вариант не проходит – организаторы опасаются инцидента. Тогда предлагаю объявить перерыв, во время которого удалить этого вероятного самозванца, после чего мне продолжить молебен с того места где я закончил. И это не проходит – организаторы не хотят затягивать, всё строго регламентировано. Я в раздрае: не знаю что дальше делать, корю себя за случившееся, за поспешность и горячность. В таком смятении просыпаюсь. За завтраком рассказываю про сон прихожанам – приходим к выводу, что на будущее в таких ситуациях нужно сохранять хладнокровие, ни в коем случае не срываться, более продумано и действенно реагировать на возникающие искушения. Вспомнили про инцидент, который произошел у нас на Пасху несколько лет назад. Я в крайнем изнеможении – длительные великопостные службы, Страстная седмица, Великая суббота особенно, исповедь в течении нескольких часов до начала ночной службы дали о себе знать. Закончили заутреню, приступил к проскомидии. Передо мной полный короб просфор – из них предстоит вынуть частицы. Когда хор бодро запел пасхальные часы, сразу понял, что при таком быстром пении я не успею и половину всего сделать. Посылаю пономаря к уставщику (регенту) петь помедленней, «Воскресение христово видевше» в третий раз петь по крюкам. Пропели 3-й час – на мои пожелания никакой реакции. Снова посылаю пономаря, потом уставщика – и так 4 или 5 раз. Записка тоже не произвела никакого впечатления. Возникли «ножницы» между быстрым пением, которое должно покрыть мои действия в алтаре, с самими этими действиями. Замаячила перспектива значительной паузы после окончания пения часов – её нужно будет покрывать чтением поучения (а ведь служба и так будет идти всю ночь!) Представил себе как во время этой паузы молящиеся сядут на лавки и погрузятся в дремоту. От волнения начинаю заикаться, спотыкаться и путаться. Наконец, не выдержав, выхожу из алтаря, подхожу на крылосе к головщику и громко говорю: «Вас же просили петь помедленнее – так в чём же дело?!» Головщик пренебрежительно, помахивая рукой, сквозь зубы: «Всё будет нормально. 9-й час протяжнее споём». – «А я просил сразу петь протяжнее!» - реагирую, возвращаясь в алтарь. Через минуту получаю от этого головщика записку: «У нас впереди большая сложная служба, а Вы своими словами нарушаете душевный мир». Я в ответ: «Вы нарушаете мир, игнорируя просьбы настоятеля» (обычно этот головщик напрягался, когда его просили петь покороче – что-то на глас, а не по крюкам; в данном же случае всё было наоборот). Заканчиваю свою записку такими словами: «В храме главным является настоятель, надо прислушиваться к его пожеланиям». В ответ снова записка от головщика (мне потом говорили, что жена его успокаивала и отговаривала писать новую записку, а дочери просили петь протяжнее, как я и просил). В записке головщика: «Вы главный в алтаре, а на крылосе я хозяин!» (позже, когда я рассказывал собратьям про этот инцидент у всех были удивлённые круглые глаза). В конце литургии ни сам голвщик, ни его семья не подошли на исповедь (а они собирались причащаться, что бывало довольно редко). Не подойдя к кресту всё семейство двинулось к выходу. Все попытки, предпринятые впоследствии, после принесения извинений, вернуть их в храм успехом не увенчались. Одному из звонивших от нас было сказано: «он (т.е. я) думал, что не успеет совершить проскомидию за время нашего пения» (а ведь это несколько страниц убористого текста!) и: «пусть кричит на своих бабок». Вывод, который мы сделали, вспомнив этот инцидент, был прежний: в идеале на всех ключевых должностях на приходе должны быть члены общины, духовные чада настоятеля. Все могущие возникнуть сложности надо предусматривать заранее, как и обговаривать все условия совместной работы. Конечно, маловероятно, чтобы кто-то из настоятелей согласился с позицией регента о том, что он полный хозяин на крылосе, куда никто не смеет совать свой нос. Как это напоминает положение в советское время, когда старост ставили исполкомы и эти старосты говорили священнику: «ты наёмный работник, твоё дело махать кадилом, а не вмешиваться в хозяйственные и финансовые дела прихода».

Возвращаясь в Москву, заехали в с. Михайлова гора. Огромный пятиглавый Преображенский храм величественно смотрелся среди окружающих его высоких деревьев, посеребренных инеем. После прочтения 3-го часа расчищали правый придел. Обычно перед теми кто желает восстановить храм возникает три варианта как это сделать. Первый – составить смету на один-два миллиона долларов, после чего, ужаснувшись, положить смету под сукно и поднять руки. Второй – ничего не делать, а только ходить вокруг храм и только охать, да ахать. Третий (мы его придерживаемся) – немедленно начать регулярные моления в храме и параллельно расчищать и реставрировать его (напоминает правило Наполеона: «ввяжемся в бой, а там посмотрим». Неспеша, но неуклонно, только вперед, делая одну-две подвижки в год. Окидывая взором искарёженное пространство внутри Преображенского храма, я подумал: «Будем приезжать сюда не только возвращаясь в Москву, но и в день приезда из неё». По частям расчистим весь храм – к Николе зимнему - правый придел, к Преображению - центральный, а левый – к престольному празднику – дню памяти св. Параскевы Пятницы» (в ноябре месяце).

Игумен Кирилл (Сахаров).