Координатор наблюдателей за ходом выборов от ОБСЕ по востоку страны, и по совместительству агент ЦРУ под кодовым псевдонимом «Сцилла», сладко зевнул и, клацнув челюстями, захлопнул рот.

«Что-то умаялся я не ко времени, - подумал он озабоченно, - а на сегодня еще запланирована встреча…», - и лицо его расплылось в самодовольной ухмылке.

Он сидел в Полянском офисе некоей сочувствующей делу «охраны прав человека» организации и глядел на вечернюю улицу, где сновали серенькие людишки, издерганные мелкими житейскими неурядицами. С высоты третьего этажа их фигуры казались ему слишком крупными. То ли дело небоскребы родной метрополии… как глянешь этажа так с сорокового – и спешащие по своим делам люди кажутся даже не муравьями, они вообще сливаются в какой-то невообразимый темный поток с небольшими пестрыми вкраплениями.

Мотнув головой, Джек попытался избавиться от наваждения. Но мысли о прошлом, повертевшись рядом некоторое время, властно овладели разумом агента с новой силой.

Да, теперь он мог констатировать – жизнь удалась. Теперь «Сцилла», после всех своих подвигов, стал вторым человеком в резидентуре, и его сердце грела золотая «VISA», со счетом на энную шестизначную сумму. К очередным выборам он подошел со свойственными ему педантизмом и скрупулезностью, а значит каждый избирательный округ востока страны, будет обеспечен группой незаангажированных наблюдателей из братских стран Центральной Европы – НАТОвских членов. Страна может спать спокойно: «Нi фальсiфiкацiям! Нi брехнi!»

Мог ли еще десяток лет назад простой совет…- он тут же поправился. Мог ли еще десятилетие назад агент, живший жизнью простого инженера «лежачего» предприятия бывшей «оборонки» рассчитывать на такую головокружительную карьеру? Вопрос риторический. Он уже ничего от этой жизни не ждал, разве только команды на возвращение домой. Тихо лысел и наедал себе брюшко. Это было за год перед позапрошлыми президентскими выборами. Еще был жив связник новый украинец (ему потом башку отстрелили в какой-то разборке). А я еще ему завидовал, - усмехнулся про себя Джек. Через связника и пришла долгожданная команда на расконсервацию.

Сбросив опостылевшее прикрытие, он, наконец, окунулся в гущу оперативной работы. Сначала по привычке с оглядкой на спецслужбы, но потом понял, что местные «контрики» вообще мышей не ловят, осмелел и ворочал свои дела открыто.

Лохматый тогда пер на второй срок со страшной силой – его уже было не остановить, и Большому Боссу из Лэнгли предложили план устранения его от власти уже после выборов. Вполне демократического. Путем импичмента.

Чем пан Лохматый не устраивал заокеанское начальство – сие есть тайна, покрытая мраком. Вроде все делал как надо. И «рехвормы» двигал, и ядерное оружие, сданное предшественником, аккуратно продолжал выводить, так сказать, на историческую родину, и даже делал хлипкие телодвижения в сторону НАТО.

Ну не простому же агенту судить о решениях Большого Босса. Это сейчас он, как заместитель резидента по всему востоку страны, допущен к несравнимо большему объему информации. А в то время: «Родина скажет: надо – скаут ответит: есть», - намеренно исказил он поговорку советских времен.

Горячие были деньки. Скандалы взрывались один за другим, а к некоторым из них он имел непосредственное отношение. Иначе за что бы ему повышение отломилось? В общем, не удалось спихнуть Лохматого после выборов, видать крепко вцепился в кресло упырь…

Зато наши аналитики продвинули план «ржавой» революции по Сербскому и Грузинскому образцу. И главное, что интересно – не смотря на шаблонный сценарий, на из рук вон плохих исполнителей, она удалась!

Вот уже год, как в стране «наша» власть, а не за горами 2008-й, - злорадствовал Джек, - и мы еще покажем этим русским…

Его личная жизнь тоже пошла на лад. С «Харибдой» они расстались, и она была брошена на усиление северного направления. Сейчас, наверное, распаляет праведный гнев оппозиционеров против «бацькi», где-то в болотах под Минском. Ну, он тоже один не остался. Как возможность возникла – так к Мэгги и вырвался – не все же жизнь ей одной коротать. И так четверть века соломенной вдовой прожила. Опять же сынки-оболтусы-то уже тинэйджерами стали…

О, Мэгги, Мэгги…- ты классная женщина, - беря со стола ее фотографию, подумал он, жмурясь, как сытый котяра. – Но есть на свете и получше… - завершил он, и, положив фотографию в ящик стола, с шумом его задвинул.

Пронзая мыслью время, Джек мгновенно перенесся на десять лет назад – в тот знойный летний день, когда он впервые увидел ее – то ли девушку, то ли виденье, - проплывшую в метре от него, распространяя вокруг себя ауру, обдавшую его жарким пьянящим ароматом парфюма.

Он срисовал ее образ сразу, и отложил на дальнюю полочку глубоко в подкорку. Все эти годы он не переставал думать о ней. Она превратилась в его идею фикс. Он разузнал о ней все от пресловутого Ф.И.О., до ее любимых духов. И главное – она все еще была ослепительно хороша.

Джек вынул из кармана сотовый и дал команду шоферу быть готовым к выезду через три минуты. Потом подошел к зеркалу – из него смотрела лупоглазая физиономия с приличной плешью на голове (брюшко он подтянул – все-таки работа обязывает). Критически оглядывая себя и причесывая жиденькие волосенки, он с неудовольствием нахмурился. Но, хлопнув себя по карману дорогущего пиджака, где покоилась покорительница дамских сердец – пластиковая карта «VISA», сразу повеселел.

Прозвучали мысленные фанфары, и, мурлыча себе под нос разухабистую американскую песенку, он вышел из офиса, захватив по пути в приемной корзину с шикарными темно-красными розами. Наступал час его триумфа…

До досрочных выборов оставалась неделя…

2007