Люди любят новости, так как любопытство составляет часть сущности человека. СМИ переполнены чрезвычайно актуальными сообщениями, которые обсуждаются публикой, активно комментируются: кто-то плачет, а кто-то и восторгается. Римский папа оставляет престол, известный актер мечтает возглавить гей-парад, поп-дива решается на очередную пластическую операцию…

И вот среди этакого информационного «благолепия» мне захотелось поговорить о русской школе, о национальной педагогике, о Константине Дмитриевиче Ушинском. Государства ведь не строятся на карнавалах и песнях о неразделенных чувствах. И без образования не обойтись.

Впрочем, начнем издалека. В последние лет двадцать мы послушно копируем чужой опыт, полагая вполне искренне, что свет приходит с Запада (а чем западнее, тем светлее и светлее). На самом что ни на есть западном западе уютно расположилась «империя наичистейшего добра» – США или могучий Пиндостан(к), попирающий супротивников своих твердою стопою. Что же думают простые и не очень американские парни об образовании в сем оплоте демократии? Совершенно случайно подчерпнул сведения на одном из Интернет-ресурсов (http://russian-bazaar.com/en/content/6361.htm) и решил ознакомить с некоторыми мнениями благосклонного читателя:

«Система государственных школ – наша надежда на будущее. Она дает каждому ребенку в Америке равные возможности для продвижения вперед… Государственные школы прививают учащимся любого происхождения умения и навыки, необходимые для того, чтобы продвинуться вперед, добиться успеха и принести пользу своим общинам.

К сожалению, в настоящее время далеко не каждая государственная школа является образцовым заведением с преподавателями высокого класса, какие нужны нашим детям. При этом школы изнемогают под бременем различных требований. Их (школы) контролируют для того, чтобы успеваемость всех учащихся достигала определенного уровня, необходимого для сдачи стандартных тестов» (Чарльз Шумер, сенатор).

«Одна из главных проблем – отсутствие должной дисциплины среди учащихся. Даже их внешний вид вызывает раздражение. Мы, их родители, дедушки и бабушки, привыкли к требованиям советской школы и хотели бы видеть своих детей такими же дисциплинированными и аккуратно одетыми, как это было там.

Не менее важная проблема – низкий уровень образования. У детей порой нет не только глубоких, но и элементарных познаний в географии, истории, биологии. Это результат и плохой подготовки учителей, и несовершенной методики преподавания» (Борис Кандов, президент Конгресса бухарских евреев США).

Итак, мы имеем в наличии обеспокоенность широкой общественности Штатов и недостаточным уровнем развития государственных школ, и чрезмерным их контролем, и тестами, и кадрами, и уровнем подготовки учащихся, и отсталостью методик. Интересно, что с теплотой душевной вспоминает выходец из СНГ о советском образовании.

Проблемы, обрисованные выше, характерны и для нас. И почерпнуть, оказывается, нечто действительно прогрессивное из США нельзя. Так зачем же мы стремимся к копированию? Это и пошло, и смешно. Холеру не лечат с помощью импортной чумы. Не пора ли серьезно, а не на бумаге, обратиться к отечественной педагогике?

Современная Россия оказалась в неординарной ситуации. Обычно народы и страны разделяются в пространстве, мы же раздроблены и во времени. Русь, Российская империя, СССР и Российская Федерация – это отдельные фрагменты большой льдины, несущиеся по течению реки истории, наползающие друг на друга, подминающие и дробящие те куски, которые оказываются внизу. Хуже другое. Хомо сапиенсы, восседающие на льдинках, с радостью восклицают: «Ага! Еще одного вражину раскололи и утопили».

Положение дел архискверное (как писал «вождь мирового пролетариата»). Важно спрыгнуть с льдин на берег, построить надежную лодку, но сие можно осуществить лишь в союзе, прекратив делиться на «красных», «белых» и «серо-буро-малиновых в крапинку». Единство начинается с малого, это только развал громыхает по большому. Восстановим школу – защитим Россию и поднимем нашу Империю.

К. Д. Ушинского (1824–1870) в Советском Союзе уважали. Советская школа использовала наработки этого выдающегося педагога. Но Ушинским гордилась и царская Россия. Педагогика К. Д. Ушинского – мост, соединяющий все слои России. И без данного, пусть и хрупкого, сооружения нам не выстоять.

Итак, чему же учил Ушинский:

«Есть одна только общая для всех прирожденная наклонность, на которую всегда может рассчитывать воспитание: это то, что мы называем народностью. Воспитание, созданное самим народом и основанное на народных началах, имеет ту воспитательную силу, которой нет в самых лучших системах, основанных на абстрактных идеях или заимствованных у другого народа».

Огромное значение Константин Дмитриевич придавал дошкольному воспитанию, обучению родному языку и играм. Как ребенок знает язык свой, так и будет он понимать окружающий мир. Поэтому словечки: «вау», «жесть», «тащусь» и прочие – не так уж и безобидны. Легко все свалить на временный фактор господства особого поколенческого жаргона и забыть. Но ведь перед нами клиповость и разорванность восприятия всего и вся. И уж, извините, разорванными мозгами управлять проще.

Ушинский об игре: «Игра есть свободная деятельность дитяти... В ней формируются все стороны души человеческой, его ум, его сердце, его воля». Какую волю и здравый смысл сеют компьютерные игры, к коим маленький человек приучается чуть ли не с пяти лет? Дурацкие игрушки убивают душу. Но Вы скажете, что имеются и полезные, и даже патриотические игры. Не буду спорить. Однако, играя «в солдатики» в песочнице, ребенок сам сотворяет свой мир, а вот компьютерная игра задает среду, сконструированную «дядей» (и гробится, хоть и не намеренно, способность к образному мышлению и творчеству, пускай лишь и на десять-двадцать процентов!). В какие игры ты играл, какие книги ты читал (сие отлично понимал и В. Высоцкий, далеко не педагог!) – от этого зависит, какой ты станешь личностью, если вообще станешь…

Нынешний феномен популярности «фэнтази» г-на Фоменко, псевдофилологических (вкупе с криптоисторическими!) изысканий юмориста М. Задорнова и преклонение перед явнейшим фальсификатом – «Влесовой книгой» – являются плодами забвения идей Ушинского. Сеем невежество – получаем апломб предательства прошлого с плевками в настоящее и будущим в стиле «Футурамы»…

Константин Дмитриевич буквально требовал более тщательного и полного изучения родной истории в школе: «В последнее время мы довольно часто обвиняли иностранцев в том, что они плохо знают Россию, и действительно, они знают ее очень плохо; но хорошо ли мы сами ее знаем? Нам кажется, что произошло бы прелюбопытное зрелище, если б произвести экзамен из знаний, касающихся России, многим нашим администраторам, профессорам, литераторам, всем окончившим курс в наших университетах, лицеях, гимназиях и если б ставить отметки с той же строгостью, с какой ставятся за границей ученикам первоначальной школы по сведениям, касающимся их родины; наверно, можно полагать, что полных баллов было бы очень немного…

Мы положительно убеждены, что плохое состояние наших финансов, частый неуспех наших больших промышленных предприятий, неудачи многих наших административных мер…, наши лопающиеся акции, пребывание громадных дел в руках безграмотных невежд и пребывание ученых техников без всякого дела, нелепые фантазии нашей молодежи и не менее нелепые страхи, которыми так ловко пользуются люди, ловящие рыбу в мутной воде, – все эти болезни, съедающие нас, гораздо более зависят от незнания нами нашего отечества... Мы убеждены, что все эти болезни и многие другие сильно поуменьшилисъ бы, если б в России вообще поднялся уровень знаний о России…»

К сожалению, в СССР, хоть и признавали педагогику К. Д. Ушинского, но намеренно выбрасывали имперский и православный пласты из его наследия. Но Православие является творческой основой теории Ушинского: «Наша святая вера хороша… Она удовлетворяет человеческой натуре, открывает ей бесконечность, а не эгоистическую деятельность; дает терпимость, не признает ничьей власти над совестью (человека), не допускает произвола, хранит исторические предания, признает свободу воли».  А в «Письмах о воспитании наследника русского престола» (1859 г., для жены Александра Второго императрицы Марии Александровны) ученый показал идеал правителя, человека элиты. Приведем несколько цитат – они показывают все.

«Задача русского правительства с каждым годом становится труднее и сложнее. Теперь уже нельзя только продолжать дело, начатое Петром Великим, только усваивать то, что появляется за границей, потому что, видимо, эти устроения не могут повести ни к чему доброму; теперь следует самим отыскивать путь, отбросивши иноземные указы, а для того, чтобы найти истинный путь, более чем когда-нибудь необходимо обратиться к самому народу, узнать его не только материальные, но и духовные потребности. Но мало узнать, надобно сродниться с ними, сделать их потребностями своей собственной души и, удовлетворяя этим потребностям, прокладывать народу историческую дорогу вперед».

«У людей с эгоистическими убеждениями, число которых в служебном мире громадно, окончательно утрачена самая вера в необходимость, возможность и пользу каких бы то ни было общественных убеждений и даже способность к ним, но зато тем сосредоточеннее и сильнее выработалось в них антиобщественное убеждение, которое можно выразить двумя словами: "Хорошо то, что мне выгодно". Это, к величайшему несчастью общества, класс людей самый многочисленный, самый деятельный, самый сильный, умножающийся год от года с поразительной быстротой, и который все будет прибывать более и более, пока общество останется без высказанных и сильных убеждений, разделяемых или, по крайней мере, допускаемых правительством. Свойство этого класса людей таково, что они всегда оставят правительству всю форму, всю обстановку власти, но в сущности лишат его всякой силы, сделают на деле бессильнее не только самого ограниченного из правительств, но даже слабее частного человека, который, по крайней мере, своими руками может сделать то, что задумает».

«Политические убеждения Монарха не должны быть эгоистичны, потому что они должны сделаться убеждениями лучших людей государства, а эгоистические убеждения не передаются другим. Требуя от подданных бескорыстного служения отечеству, монарх должен подать собой пример такого служения, тогда только требование его найдет отголосок в сердцах подданных».

К. Д. Ушинский полагал, что человек должен получать хорошее образование и воспитание вне зависимости от сословной принадлежности – только тогда он станет настоящим строителем Империи. Поэтому нынешние стандарты «болонки», внедряемые повсеместно, вряд ли бы получили одобрение русского педагога.

Нельзя не отметить и следующие предупреждения Ушинского:

«Каждый, кто принимается за дело воспитания, прежде, чем начать сеять в детские души семена материалистических воззрений, должен посмотреть на плоды, которые могут вырасти из этих семян: … оправдание деспотической власти одного человека над другим, презрение к человеческой личности, равнодушие к праву и правде, полная бесправность отношений, уважение к одной силе, жестокость – словом, все те страшные явления, которые замечаем мы в обществах дикарей и язычников…»; «Всякая школа, позабывшая слова Спасителя: Не хлебом единым жив будеши (Мф. 4,4) и приготовляющая человека только к материальной жизни, как бы утончена эта жизнь ни была и сколько бы ни требовалось для нее познаний, не выполняет своего значения. Она не приготовляет человека к жизни, но на первых же шагах сбивает с настоящей дороги».

Империя зиждется отнюдь не на государственных мужах, а на семье и детях. Это знал К. Д. Ушинский. О сем ведали и революционные демократы и либералы. Поэтому-то они то приписывали Константина Дмитриевича к себе, то шельмовали (заявляя, что русский мыслитель всего лишь перепел заветы «немецкой классической школы»). Сегодня имперская педагогика Ушинского, противостоящая обскурантизму в образовании и воспитании, важна для нас, если мы думаем о возрождении России.