Строки в рифму на души ложатся печальным крылом,

Но печаль их светла, как светла их высокая нота,

Мы страдаем вчерне, оставляя всю жизнь на потом,

Ждем, за гранью времен нам откроется дивное что-то.

Мы прощаем себе суету бестолковых затей,

Тратим сердце на мелкие злые обиды,

И не можем понять наших собственных умных детей,

Обвиняя за сленги и их возрастные «прикиды».

Мы скучаем в объятьях заботливых преданных жен,

За любовь, принимая интриги случайных объятий.

Мы в азарте всё прошлое ставим на кон,

Проиграв, не скупимся на стрелы бездумных проклятий.

Ищем истину. Истина, правда, ль в вине?

Только киснет вино в кутерьме ненасытных пороков.

Не находим признанья в родимой своей стороне,

Ведь в отечестве собственном быть невозможно пророком.

Остается молиться на слово, ведь первое слово есть Бог.

Бог – Любовь всего сущего свет и основа.

И взывает к сочувствию нотой высокою боль,

И рифмуются строки, и светятся снова и снова.